— Солнце уходит и возвращается, разгибая усталую спину.
Я с острой душевной болью вспоминаю сверкающую Седл-род,
дорогу, которая взбирается вверх, покидая долину,
короткий мостик через поток, - и крутой поворот.
За этот кусок лиственно-спокойного Санта-Круза,
за это место, - ну что в нем особенного, не пойму,-
безнадёжно цепляется память, которая легко отпускает иную обузу,
все прочие отрезки дороги, ну а этот-то - почему?
Или потому, что стали призрачными расстояния
от тени листвы на земле, от света солнца на мосту,
но постепенно покидая жизнь, приближаясь к покою угасания,
ты со счастливым равнодушьем ручья глядишь на дорогу ту,
доказывая, что она останется та же, что в обе стороны как прежде
через мост, мимо пятнистых холмов Парамина будет идти она,
мимо множества главных вещей жизни, перевешивающих и наши грубые нужды,
и вечное "аминь" коричневой речки, сгоняющей гальку со дна.
И только потому, что память не имеет такого веса,
как то место, которое она ласково хранит, из ничего сотворяя себя,
мы можем сказать, что несмотря на всё дерьмо и все наши стрессы,
есть оно - счастье бегущего ручья,
которое простыми сверкающими вещами -
водой, листьями, воздухом, чередованьем дней,
противоречит скучному самодовольному отчаянию:
радостное растворенье в природе - любого счастья сильней.
Дерек Уолкотт